Истории » Улицы красных фонарей

Проституция во Владивостоке появилась вместе с его основанием и стала, по сути, первой женской профессией на берегах Золотого Рога. А первыми ее представительницами стали ссыльнопоселенки и солдатки.

Егор ПУТНИК Специально для “К”

Женщин мало. А “сладкого” хочется всем...

На заре становления Владивостока женщин было мало, точнее, почти не было. А посему на каждую вновь прибывшую особь женского пола сразу обращалось пристальное внимание десятков одичавших первопроходцев-поселенцев. В основном служивых и отставных солдат, матросов и их отцов-командиров, прочего чиновного люда. Особенно с этим было невероятно трудно в первые годы. Но, к примеру, и на 22-м году существования Владивостока (1882 г.) женщин по-прежнему было негусто, и соотношение женского пола к мужскому составляло 1:10. А посему порой доходило до того, что изнасилованию подвергались даже малолетние и беременные женщины.

Первые владивостокские женщины легкого поведения не особо привередничали и за свои услуги на первых порах могли запросто обойтись выпивкой и закуской. Эти дамы не были избалованы и довольствовались малым. В основном они были из простонародья — крестьянского рода. Но, случалось, на них делался и бизнес. Причем, мужьями. Как писал современник: “Неинтеллигентный женский персонал промышлял проституцией, а их неревнивые мужья отдавали добытые деньги в рост за 25 на 100 в месяц, что составляло 300 процентов в год, и всегда находились клиенты, даже наперебой! Вот такая бухгалтерия”. Потом стали попадаться в рядах владивостокских проституток и мещанки, и женщины из интеллигентской среды, опустившиеся на городское дно в силу различных жизненных обстоятельств.

Описывая 70-е гг. ХIХ века, летописец Н. Матвеев констатировал: “Тогда русское общество в городе, не считая войск, состояло из нескольких купцов, отпускных нижних чинов и из 200 ссыльных каторжных женщин, состоявших служанками, ключницами содержанками, служившими для временного сожительства с чернью в кабаках и других притонах... Более удачливые ссыльные каторжные женщины пробивались жалованием по таксе от офицеров и чиновников, которое пропивали”. В целом же “обыватели Владивостока жили крайне бедно и представляли из себя всякий сброд, “босую команду”, далеко не отличающуюся нравственностью. Беспробудное ПЬЯНСТВО, РАЗВРАТ и ГРАБЕЖИ составляли обычное явление в тогдашней владивостокской жизни”.

...И на Фонтанной улице к путанам загляну

Со временем во Владивостоке появились и дома терпимости. А что было делать? Спрос рождает предложение. Они располагались практически по всему городу, но наибольшая их концентрация была в центре, по легендарной “Миллионке”, по ул. Пекинской, Семеновской, Корейской, Фонтанной и в Корейской слободке. Здесь же нередко баловались и наркотой — действовали подпольные опиекурильни.

Хозяева “публичек” платили в городскую казну соответствующий налог с каждой девицы и следили, чтобы они были “чистыми”, для чего проституток периодически подвергали медосмотру при полицейском управлении. Кроме того, было немало и подпольных, нелегальных домов свиданий и просто путан-одиночек, не афишировавших свой промысел и, соответственно, не вносящих ничего в казну и не проходящих медосвидетельствования. Периодически их пыталась отловить полиция, но далеко не всегда это удавалось.

Так, в 1896 г. местная газета в хронике происшествий сообщала: “В городе содержатся несколько тайных притонов разврата. На один из них на днях предполагалось сделать облаву и накрыть на месте, но нижние чины, участвовавшие в облаве, ошибочно поняли приказание и облава не удалась”. Что именно “ошибочно” сделали нижние чины, сорвавшие облаву, не уточняется. Вполне может быть, кто-то из них попросту за мзду предупредил (а такие случаи у нас тоже бывали) содержателя притона о грозящей опасности...

Тайным развратом занимались в кабаках, пивнушках, ресторанах и, конечно же, в гостиницах. Одним из таких мест был трактир “Боготольский базар”, что располагался по ул. Абрековской, где “торговля водкой происходит всю ночь даже при закрытых дверях и ставнях, где играют в карты и бильярд и происходят постоянные драки и поножовщина”. Здесь прижились три каких-то заезжих женщины, промышлявших проституцией, удовлетворяя всех любителей “сладкого”, преимущественно матросов Сибирской флотилии.

Вертеп на дому

Такая же “артель половых дел мастериц” из трех солдатских жен активно действовала на одной из хат в Матросской слободке, “на которых городскому врачу было заявлено много жалоб”. В конце концов, полиция на новогодние праздники взяла их с поличным, после чего “солдатки были препровождены в воинские части, где служат их мужья”. Как с этими гулящими женами, при том обильно пораженными венерическими заболеваниями, поступили их мужья — неизвестно. А вот исход другого случая зафиксирован в городской сводке происшествий: “Один из нижних чинов Владивостокского крепостного полка, будучи пьяным, застав в постели у своей жены любовника, зарубил его, а женщину сильно поранил. Говорят, у нее отрублены нос и уши”.

В той же Матросской слободке пользовалась спросом некая В., принимавшая у себя на дому всех страждущих полового удовлетворения. Однажды, когда она развлекалась с двумя отставными солдатами, “в дом вломились, взломав дверь, трое матросов Сибирского экипажа, учинив страшную драку, в результате которой один солдат был убит, второй, получив ножевые ранения, доставлен в больницу. В больницу отправлена и В., которой нанесены зверские побои. Причина случившегося, говорят — ревность”.

История также изобилует случаями, когда солдатские жены, прибыв транзитом во Владивосток, или не доезжали до своих мужей, проходящих службу в глухих урочищах Южно-Уссурийского края, увлекшись в городе проституцией, или же, выйдя замуж здесь за защитника “Веры, царя и Отечества”, не желали затем уезжать с ними на “дембель” в Россию. Современник писал: “В дни отправки на родину нижних чинов в запасе некоторые недосчитывались своих жен, вкусивших добра и зла местной жизни. Приходилось уезжать сиротами. Женщина, привыкшая жить на широкую ногу в “плюнелевых” ботинках, пользоваться также другими удобствами, не особенно стремится покинуть своих состоятельных покровителей”.

Транссиб путанский

В 1891 г. началось строительство Великой Сибирской, или, по-нынешнему, Транссибирской магистрали. И тогда же, как бабочки на огонек, к нам хлынул поток “подорожниц-железнодорожниц” — проституток со всей России и зарубежья. Девицы тонко чувствовали конъюнктуру. Усилиями этого “интернационала” и удовлетворялись половые потребности тысяч строителей железнодорожного пути, среди которых преобладали каторжники и ссыльнопоселенцы. Проститутки старались заработать не качеством обслуживания”, а количеством, получая доход “с оборота”, что сбивало цены до минимума, ну и, конечно, приводило к вспышкам различных венерических заболеваний. Случалось, каторжники, подцепив ту или иную инфекцию, расправлялись с девицами: нередко их находили вдоль “железки” задушенными или зарезанными.

На службе у японского генштаба

Гримаса истории: в эпоху батюшки-царя именно во Владивосток слетались на огонек красных фонарей с целью заработать проститутки из зарубежья: из Японии, Китая, Кореи. Они и составляли конкуренцию русским женщинам легкого поведения. Бывало, грешили этим промыслом и особы из Европы. Причем, стараясь делать “это” нелегально. Так, к примеру, городовые при облаве не раз прищучивали за этим делом некую француженку Люсьен. Выяснилось, что она была не одна. Ловкий их соотечественник Анатоль Ловаль зарабатывал неплохой барыш, занимаясь поставкой на берега Тихого океана девиц легкого поведения из далекой Франции. В конце концов, его повязали владивостокские полицейские и отправили на нары. Попадались “увлекающиеся натуры” родом и из Царства Польского, Германии, Италии...

Случалось, что богатенькие владивостокские китайцы брали под свой патронаж не только соотечественниц, но и кореянок, японок и определяли их в собственные бордели, наживая на этом немалую прибыль. Но японки в китайских “публичках” — исключение. Как правило, их сразу же забирали в свои публичные дома подданные Страны восходящего солнца.

Надо сказать, что японские дома свиданий были на порядок выше по обустройству, чистоте и уюту других подобных заведений Владивостока. При этом цены были небольшие, а наслаждение гейши дарили своим клиентам, среди которых преобладали наши офицеры, сказочное. Господа офицеры Сибирской флотилии и армейских частей Владивостокской крепости, попадая в их объятия, таяли и развязывали нередко языки по темам, не предназначенным к огласке. И попадались теперь уже в сети спецслужб Страны восходящего солнца. Дело в том, что разведка Генерального штаба Японии тонко использовала “публички” в своих целях. Особенно активно дома терпимости, хозяевами которых были граждане Японии, использовались в шпионских целях в начале ХХ века: при подготовке и в ходе русско-японской войны 1904-05 гг.

Вендиспансер “для своих”

Понятно, что вольность в половых делах оборачивалась вспышками вензаболеваний, которые, кстати сказать, лечить было негде. Ведь флотский госпиталь не мог взять на себя всех больных, да и с проститутками дел иметь не хотел. Наконец в январе 1882 г. во Владивостоке открылась венерическая больничка на 15 душ, точнее, тел. Однако лечиться здесь могли лишь проститутки, так как деньги на это медучреждение и его содержание выделили владельцы местных борделей.

Проституция и искусство несовместимы?

А Аксинью Голеву, которая умело совмещала роль Офелии в театральной постановке и занятие проституцией, однажды по приказу старшего полицейского начальника за злостное уклонение от медосвидетельствования отодрали прямо “на работе”. Розгами.

Занимались развратным промыслом и другие “люди искусства”. Летом 1909 г. полиции удалось накрыть подпольный бордель при ресторане “Светланка”, находившийся на одноименной улице Владивостока. Каково же было удивление, когда выяснилось, что здесь жрицами любви выступали музыкантши из духового оркестра, ловко сочетавшие участие в оркестре и ночной разврат. А верховодила ими на работе и в борделе некая Эмма Косатти, гражданка Италии.

Краснофлотцы в борьбе с жрицами любви

В годы советской власти “первая древнейшая профессия” не утратила своей привлекательности. Более того, этот “проклятый пережиток тяжелого царского наследия” процветал вовсю. Во всяком случае, в 20-30-х гг. ХХ столетия.

Ветеран ТОФ, подполковник в отставке С.Ф. Иванов, приехавший в 1932 г. строить новый советский флот на Тихом океане, как-то рассказывал автору этих строк: “Прибытие во Владивосток тысяч молодых здоровых парней вызвал эпидемию венерических болезней, был такой грех... Госпиталь, лазареты, больницы переполнились больными краснофлотцами. Я не могу объяснить почему, но в городе оказалось тогда довольно много женщин легкого поведения... При этом многие из этих дам, предлагая себя морякам, как бы взамен на это пытались ненавязчиво разузнать у них различную информацию военного значения... Все это не могло не насторожить чекистов и политуправление флота. Чтобы пресечь эпидемии вензаболеваний и выявить таких любознательных особ, в начальство стали подбираться краснофлотцы с высокими морально-политическими качествами. В число таковых попал и я. Нам ставилась задача путем знакомства во время увольнения с женщинами выявлять среди них проституток и вероятных агентов белогвардейского центра в Харбине. Порой в политуправлении нам сразу давали адреса, где проживали подозрительные особы, чтобы мы, не теряя время, вступили с ними в контакт и проверили их...

Особенно кишела проститутками и различным криминальным сбродом знаменитая Миллионка. Нам, краснофлотцам, меньше 2-3 человек строго запрещалось заходить в этот квартал. Здесь запросто мог сгинуть человек, и концов его никто и никогда не отыскал бы, ведь, как до нас доводили, под Миллионкой был целый подземный город с тайными ходами и лабиринтами на многие километры. Нас на Миллионку со спецзаданиями не посылали...”

В конце концов, советская власть притупила проблему, но не искоренила проституцию. Однако нынешнее возвращение к отвергнутому когда-то и искореняемому огнем и мечом капитализму вновь возродило сей промысел, придав ему второе дыхание. Правда, на нелегальном уровне. Но это, очевидно, пока...